Единственная в Северске женщина, получившая звание Героя Социалистического Труда. Пионер по внедрению бригадного подряда на отделке жилого дома. Обычно с этой информации начинались многие газетные статьи и другие публикации о бригадире маляров-штукатуров отделочного строительного управления № 10 СПАО «Химстрой» Марии Калистратовне Кривовой.
20 июля ей исполнилось восемьдесят лет. За день до этого журналисты «Диалога» побывали у нее в гостях, поздравили ее с юбилейным днем рождения и попросили ее еще раз вспомнить о былом, рассказать о времени и о себе.
 
Почтальон и приемщица молока
Я родилась в Курской области – в маленькой деревне на сорок дворов, в крестьянской семье. Мама работала трактористкой, а папа – бригадиром тракторного отряда. Отец погиб на  советско-финской войне. Единственное, что из того времени и из той ситуации помню, как мы его на станции провожали на фронт. Народу туда отправляли много, а я прячусь от всех за маму. А потом я узнала, что папа погиб.
Маме тогда нелегко было растить нас с братом. Бабушка и дедушка – пожилые. Я уже подросла, мне исполнилось, наверное, двенадцать лет, и летом в школьные каникулы возила молоко в другую деревню за пять километров.
Знаете, раньше же молоко сдавали как налог. Наберется с деревни почти фляга, мама запряжет общественную лошадь, и я еду на станцию с этим молоком в сельский совет Мартыновский. Там я получала почту, привозила ее в свою деревню и развозила ее по дворам.
Там же, в Мартыновке, окончила нашу семилетнюю школу.
Мечтала я стать агрономом и готовилась поступить в техникум, до которого сельские жители добирались на лошадях, привозя своих детей, а у нас и этого не было. Но, увы, не получилось. Когда посмотрела список, поняла, что у меня одного балла не хватало, чтобы меня приняли.
Не дожидаясь утра, ночью со слезами пешком отправилась домой. А дорога дальняя – где-то пятнадцать километров будет от техникума. А у нас там все-таки волки водились. И вот иду я и думаю: «Хоть бы меня волк задрал». Такое состояние у меня было.
 
Посудница и прачка
Конечно, я могла остаться в колхозе и, вероятно, о том не пожалела бы. Меня уже и лаборанткой готовили, чтобы, допустим, молоко на жирность проверять и  все такое. Трудолюбие всегда людям нравится, трудолюбивых старались удержать.
А тут к нам в 1955 году в гости приехала тетя из Ленинабада, это город в Узбекистане. Посмотрела на наше житье и настояла на том, чтобы я с ней уехала. Там я сначала устроилась посудницей в больницу. Потом я попала под сокращение. Молодых да новеньких. Естественно, быстрей сокращали. Но через неделю снова меня забрали в больницу, где я уже работала в прачечной. Там приходилось простыни, пододеяльники и все остальное стирать. Правда, машинка была такая большая. Старалась, чтобы белье у меня было белое-белое. То соды добавлю, то еще что-то сделаю. Заведующая спрашивает: мол, почему у Машеньки белье такое чистое. А я молчу, как партизан. Конечно, там уставалось больше, чем тогда, когда работала почтальоном, приемщицей молока и посудницей. Там же надо было постирать, высушить, сложить, погладить, а всего – много-много.
Здесь я познакомилась с будущим мужем Григорием, который сюда приехал по распределению из Горьковской области. Он работал плотником. Три месяца за мной ухаживал, а потом мы поженились. Свадьбу не играли, не получилось у нас. Он только поступил на работу. Я только начала работать. И друзей еще не было, чтобы угощать их на свадьбе. Пошли и расписались, и все.
 
Строить, штукатурить!
Как-то Гриша приходит с работы и говорит, что можно по комсомольским путевкам поехать в Сибирь, там новый город будут строить. Говорит: «Давай поедем!» Я согласилась. За неделю оформили все документы и поехали. Много нас тогда набралось – целый вагон молодежи из Ленинабада. Так мы в 1956 году оказались в городе Томск-7, то есть в Северске.
Почему я решила стать маляром-штукатуром? Мы знали, что едем строить город. И у нас больше никаких даже не было предложений. Строить – значит строить. Муж пошел на курсы плотников – на новом месте все равно требовалось обновление, пополнение знаний. А мы, девчата, на следующий день утречком поднялись и пошли устраиваться на работу. К этому времени как раз площадка ТЭЦ готовилась уже к строительству. Там подсобные комнаты или здания делали. И вот нас первым делом учили, как дранку бить. Щиты сбивали, потом на стену прибивали, а потом по ним штукатурили. Да, мы окончили трехмесячные курсы моляров-штукатуров.
И вот отсюда все и началось.
Конечно, работа наша технологически постепенно менялась. Сначала все  вручную делали – это уже на проспекте Коммунистическом квартиры были. И там приходилось раствор таскать вручную. Второй, третий этаж. И знаете, когда несешь ведро раствора по ступенькам – ребра сходятся друг с дружкой. Потому что мы еще молодые были. И питание-то какое было – почти никакое.
А потом стали применять механизмы. Начали закачивать раствор станции растворные. Уже не надо вручную таскать раствор, а шланги подняли – закачали, и работают люди.
А потом  дальше уже появились затирочные машинки, чтобы не вручную терочками терли, а все механизмы работали.
Мы сначала то на детском садике, то на доме, то на школе работали. А потом нас перевели на первый объект. А там объемы – ого-го! Тем более, что реконструкция уже шла.
И вот там моя бригада одиннадцать лет проработала, даже больше. Да, это в 1971 году меня Виталий Васильевич Кириенко, который потом был начальником нашего СУ-10 «Химстроя», привел в бригаду. Говорит: «Это ваш бригадир». А я хлопаю глазами, думаю: «Ничего себе». Перед тем разговора с ним не было. Только сказал: «Маша, давай съездим на Каштак». И все. А там бригада - без бригадира. Она не поладила с женщинами. В принципе, я их знала. Сразу сказала им, что я вообще-то человек общительный и понимающий. «Сработаемся?» - спрашиваю их. «Сработаемся!» - ответили хором они.
Так я и осталась бригадиром. Часто нас с объекта срывали на «социалку». Да, работали по восемь часов, но это не всегда получалось. Например, делали декоративную штукатурку в спальном корпусе Синего Утеса. А стена бывает неоднородная: где-то хорошо впитывается раствор, а где-то – плохо. А когда промываешь водой с краскопульта, то это место всплывает, а где подсохло – там все нормально. Вот приходилось оставаться, дожидаться, пока не подсохнет это место. А потом только в двенадцать часов ночи уходить.
 
Шланг – на плечо, и – вперед
Помню, мы работали на ГПЗ-5 – делали там штукатурку, заливали полы и так далее. И Петр Георгиевич Пронягин идет с обходом. А я как раз растаскиваю шланги, по которым подается раствор. А шланг же длинный от станции. И вот я его – на плечо, упираюсь, тащу. А он увидел и говорит: «Ты что, сама таскаешь шланги?!», а я говорю: «А кто будет?»
И что вы думаете? К вечеру он мне пять солдат прислал в бригаду. Но это, конечно, с одной стороны хорошо, а с другой – люди-то еще работать не умеют, только нам подать-принести, да все такое. А объем выработки уже не тот. Потому что разница есть – или профессионалы работают или люди, только пришедшие. У нас ведь как было? Я качаю по ящикам раствор. А мои девочки, они же в паре стоят, укомплектованные, его оттуда ведрами берут и тут же вырабатывают. То есть им – не до шлангов.
Но потом на первом объекте работа у нас с ребятами-солдатами наладилась. Они и покраской занимались, и раствором.
Однажды я, будучи уже на пенсии, ехала на свой огород, и шофер сидит и что-то так поглядывает на меня. Говорит: «Вы Кривова?» Я подтверждаю (мне виден только его профиль, он же на дорогу смотрит). «А мы с вами работали. Помните такого-то солдата?» - спрашивает он. Узнала его, говорю, как приятно встретить человека, с которым работали вместе.
Меня иногда спрашивали: мол, можете сказать, сколько через ваши руки прошло раствора? Это подсчитать может, наверное, только бухгалтерия. Много его прошло через наши руки. Объемы бывали разные. Например, если дома штукатурить – это одно. Делать стяжку – уже другое. А если по сетке «рабица» набиваешь, то там в три слоя штукатуришь. Бывало, бригада вырабатывала и машину раствора в день, а бывало – и три-четыре машины. Представляете?!
 
«Маша, давай попробуем»
Меня называли пионером по внедрению бригадного подряда. Потому что этим еще никто не занимался, а время уже требовало каких-то изменений. Конечно, и у нас предлагали организовать работу методом бригадного подряда. Но все почему-то боялись браться за это дело. А я вообще никогда ничего не боялась. Если надо,  значит, как бульдозер, вперед -  и все. Меня попросило начальство: «Маша, давай попробуем». «Давайте», - отвечаю, понимая, что все равно кому-то это делать надо. Мы тогда даже отсылали образцы своей декоративной штукатурки в Москву для того, чтобы там утвердили такую отделку. Глупость какая. И оттуда пришло разрешение, и мы первые отделали декоративной штукатуркой столовую на Первомайке.
Так вот, бригадный подряд согласно договору, который мы подписывали, предполагал четкое выполнение определенных условий, где во главу угла ставилось время выполнения работы и ее качество. И первый наш подряд был на девятиэтажной «свечке». Стопроцентно выполнить условия договора мы тогда не смогли, потому что где-то раствор задержался. Но все равно намного качественнее и быстрее мы сделали работу.
В чем суть бригадного подряда? В принципе соответствующих обучающих курсов не было. Я просто каждого человека поставила на квартиру, который делает ее полностью - от и до. Раньше же было как? Сначала идет звено – штукатурит. Потом проолифят. Потом зашпаклюют. А тут все работы выполняет на квартире один человек.
У меня всегда было стремление, желание сделать что-то новое. Все время переживала за дело. Даже обычную плитку укладываешь на полу и думаешь: «Елки-палки, можно же разноцветную плитку уложить». То рисунком, квадратиком ее выложишь, то еще как. Все время хотелось чего-то нового. Это сейчас такие материалы поступают. А раньше мы их не видели, не знали.
 
Сложное чувство
Когда мне в 1984 году присвоили звание Героя Социалистического Труда, у меня, помимо радости, возникло чувство вины, что ли. Тяжеловато мне тогда было. Допустим, у нас в СУ-10 таких бригадиров было – каждому можно давать без оглядки «героя». Я работала вместе с бригадой, да, женщины меня  уважают. Иногда они меня называли мамой. А бригадиры – начальство провело такой опрос – сказали, что пошли бы в разведку с Машей Кривовой. Но получила это звание я одна. Точнее, только мы с Петром Георгиевичем Пронягиным получили в «Химстрое» эту высокую награду – в один день это произошло.
Вот если бы еще кому-нибудь из рабочих дали «героя», мне бы было спокойнее.
Еще до того нас в отделе кадров, когда я туда с кем-то из своей бригады приходила, приветствовали словами: «О, герои идут». А когда я получила свой первый орден, кадровичка, делая соответствующую запись, сказала: «Вот тут есть еще одно место – заполним его, когда получишь звание Героя».
Была ли это шутка или нет, но как бы то ни было – это произошло.
Сейчас я хожу с палкой, то есть с костылем. Доктор, который ходит по домам – работает со старыми людьми, пролечил меня в апреле этого года. Все еще нормально было. А сейчас в последнее время передвигаюсь с костылем. Так этот доктор меня успокоил: «А что вы хотите? У вас все изношенное. «Героя» просто так не дают».
 
О главном и разном
Сейчас в квартире я живу одна (муж умер давно, внук женился и ушел жить к супруге). Одинокой себя не чувствую. Родные навещают, а у меня их много – сын, дочь, три внука и три правнука.
И соседи иногда ко мне заглядывают. Другой раз палка у меня громко стукнет о пол, а соседка с восьмой квартиры звонит: «Ты там не упала?» Говорю: «Пока не упала».
Мичуринский участок у меня есть. Пока работала на огороде - всех кормила. Да и сейчас все равно внук меня туда возит. И я там потихоньку то листья лишние у помидор уберу, то еще что-нибудь по мелочи сделаю.
Если меня лишить огорода, я в этой квартире с ума сойду (смеется).
Телевизор смотрю мало. Если читаю, то только лекарства на бумажке – зрение уже не то.
По телевизору люблю смотреть больше про политику. Вот, например я возмущаюсь нашими людьми – представьте, пять тысяч человек в Турции. Какого дурака вы там делаете?! У нас в России столько всяких мест для отдыха. Отдыхайте на здоровье. Тем более и стране принесете пользу, и свое здоровье сбережете. Ведь так ко всему прочему еще и неспокойно. То там кого-то убили, то там.
Как я отношусь к президенту Владимиру Путину? Я вообще на него молюсь каждый день. Потому что он дальновидный и умный.
Заканчивая же рассказ о времени и себе, скажу, что считаю себя счастливым, состоявшимся человеком.

Подготовил Александр ЯКОВЛЕВ
Фото автора