Об участнике Великой Отечественной войны, Почетном гражданине ЗАТО Северск Наталье Петровне Родиной мы писали не раз. А в этот раз она позвонила в редакцию и предложила опубликовать воспоминания ее отца Петра Ивановича Чистякова, который был свидетелем и участником событий 1917 года. Он видел Владимира Ильича Ленина и даже общался с ним в здании Смольного института благородных девиц, ставшем тогда штабом вооруженного восстания против буржуазного Временного правительства, а после его победы – резиденцией рабоче-крестьянского правительства. 

Отец Натальи Петровны – Петр Иванович Чистяков родился в 1899 году в селе Винницы Ленинградской области (тогда эта территория относилась к Олонецкой губернии) в беднейшей крестьянской семье, многодетной. После окончания церковно-приходской школы его, даровитого и любознательного деревенского мальчишку, священник отец Александр (Наталья Петровна Родина является его внучкой по материнской линии) направил в учительскую семинарию, что находилась в Петрозаводске.

В ней он проучился два года. А потом началась Первая мировая война. И их, семинаристов, перевели, отправили в Алексеевское военное училище, где он, как и другие, пробыл недолго и, пройдя ускоренный курс обучения, попал на фронт в составе стрелкового полка. Год воевал, а когда эта война закончилась, он, вступивший в ряды Красной армии, участвовал в Гражданской войне – в боях на Польском фронте против внешнего противника. После этого вернулся на родину, стал учительствовать.

«Что такое учитель в двадцатые годы? – рассуждает Наталья Петровна Родина. – Это школа с четырьмя классами образования. Маленькое село. Мама – тоже учительница. И вот они двое представляли все образование этого глухого уголка.

А потом уже отец заочно окончил Ленинградский педагогический институт имени Покровского. Школа стала семилетней, потом – восьмилетней. Моего отца считали первым учителем на селе. Он был настолько уважаемым человеком, что когда я, будучи студенткой, после  войны приезжала домой на каникулы, мужики снимали шапку: «Дочка Петра Ивановича!»

Ее отец действительно был талантливым, разносторонним. Он очень быстро освоил живопись. Например, его картина «Водопад Кивач в Карелии», которая украшает стену в доме Натальи Петровны, в свое  время заняла первое место на  выставке художников-самоучек Ленинградской области.

Он первым в райцентре стал фотографировать. Потом на метеостанции вел наблюдение. Затем организовал краеведческий музей. Занимался художественной самодеятельностью, сочинял стихи. Был даже своего рода журналистом, создав «живую» газету, которая называлась «Борона». Попасть под ее обстрел – это когда со сцены клуба критиковались конкретные лица, считалось позором.

Наталья Петровна помнит, как в сельском клубе ставились пьесы Островского, Горького, Чехова, как она и еще одна школьница читали со сцены «Поднятую целину», недавно напечатанную в газете «Правда», которую выписывал отец, и как она часто сидела в  суфлерской будке.

Вот такая культура была сосредоточена в Винницах.

Ее отец – тоже участник Великой Отечественной войны. В декабре 1944 года он был награжден орденом «Красная звезда». В архивах Министерства обороны РФ о том есть соответствующие сведения. Ходатайствуя о его награждении, командир писал: «Лейтенант административной службы Чистяков П.И. в 1941 и 1942 году в должности командира взвода 
131 истребительного батальона НКВД принимал активное участие в борьбе с финско-германскими бандами в районе реки Свири. Участвовал в засадах, выполнял задания по уничтожению телефонно-телеграфной связи и установлению слабых мест обороны противника. При выполнении одной из операций обморозил ноги и после излечения был признан годным к нестроевой службе.

С августа 1942 года и по сей день тов. Чистяков П.И. руководит учетно-операционной деятельностью фронтового в/склада «ВВ» 
№ 1156. В период блокады Ленинграда на западном берегу Ладожского озера, с развертыванием наступательных действий Красной армии в 
Ленинграде и Веймарне, проявлял личную инициативу, упорство и настойчивость в деле организации плановых и своевременных отправок ВВ (взрывчатых веществ – А.Я.) и инженерного имущества действующим боевым частям. Упорядочил ведение учета имущества. Организовал четкую и планомерную работу штаба. 

С момента развертывания наступательных операций в Эстонии сосредоточил все свое внимание за движением имущества фронтовым частям. Обеспечивал своевременную подачу сведений о недостающем имуществе и заботился о своевременном пополнении его согласно нарядам инженерного управления ЛФ и требованиям отдельных действующих частей и складов летучек, организованных в прифронтовой полосе. Умелой организацией операционной деятельности содействовал успешному проведению боевых действий войск Ленинградского фронта.

За образцовое выполнение заданий командования по обеспечению фронта ВВ и инженерным имуществом и проявленную при этом деловитость, энергию и мужество ходатайствую о награждении лейтенанта а/с Чистякова Петра Ивановича».

Демобилизовался из армии Петр Иванович только в январе 1946 года. Женился второй раз (Мария Александровна, мама Натальи Петровны Родиной, умерла от голода в 1943 году). И, помимо брата, который перед войной чудом выжил после менингита, у нее постепенно появилось еще шестеро братьев и сестер.

Немало упоминаний о Петре Ивановиче, получившем в свое время одним из первых звание и значок «Отличник народного просвещения», имеется на сайте Винницкой общеобразовательной школы-интерната, где его помнят, где выпускники разных лет отзываются о нем как о замечательном учителе рисования, учителе русского языка и литературы и прочих школьных предметов.

Свои воспоминания о событиях 1917 года он написал в 1970 году, когда гостил в Северске у своей дочери Натальи Петровны Родиной, приурочив их к празднованию столетия Ленина.

Представляем их вашему вниманию.

Полковая делегация

У каждого человека в жизни бывают такие события, которые запоминаются на всю жизнь. Таким незабываемым событием была для меня встреча с самым великим, с самым мудрым человеком на нашей планете В.И. Лениным.

Мне посчастливилось видеть и слушать живого Ильича в ноябре 1917 года в Петрограде. 

Хорошо запоминается все необычайное.

1917 год был необычным в жизни нашей страны как год Великой Октябрьской социалистической революции. Шел четвертый год первой империалистической войны. Солдаты устали от войны и с нетерпением ждали мира. В стране начинался голод и разруха. Не хватало хлеба, соли, одежды и обуви. Залп «Авроры», известивший начало новой эры, докатился и до солдатских окопов на фронте.

Весть об Октябрьской революции солдатскими массами была встречена восторженно. Но никто толком не знал и не мог объяснить истинного положения. Росли слухи о непрочности советской власти. 

На одном из полковых митингов решили отправить делегацию в Петроград, чтобы в точности разузнать о революции и советской власти.

Так спустя 10 дней после свершения Октябрьской революции мы оказались в Петрограде.

В Смольном

Революционный Петроград выглядел довольно сурово. Чувствовалось, что здесь произошло что-то важное. Это мы поняли сразу, как только оказались на Балтийском вокзале. Много патрулей в рабочей одежде, но с винтовками, с красными повязками на рукаве и пулеметными лентами крест-накрест через плечи.

Тщательная проверка документов. Но в то же время нам подробно объяснили, как добраться до Смольного, как пройти к коменданту города, чтобы обеспечить ночлег. 

Смольный, штаб революции, расположен в глубине сада. Идем по широкой аллее к зданию с колоннами и фронтонами. Над крышей здания полощется огромное полотнище – красный флаг. На площадке у входа в здание – две пушки и несколько пулеметов. Один из моих товарищей замечает: «Здесь тоже фронт». А другой разъясняет: «Да, фронт. Но это фронт революции». Предъявляем свои документы, и часовой у входа пропускает нас в здание. Длинный коридор наполнен людьми. Здесь и солдаты, и рабочие, и крестьяне. Все о чем-то шумно разговаривают, куда-то спешат.

Налево от входа отыскиваем комнату коменданта Смольного. Проверив наши полномочия и зарегистрировав нас, комендант беседует с нами. Он говорит: «Здесь, в Смольном, вас, делегатов от различных воинских частей фронта, собралось человек сорок. Вы будете приходить сюда ежедневно к 9 утра, с вами будут беседовать руководящие товарищи по всем интересующим вас вопросам. Питаться будете в столовой на Кронверском проспекте. Жильем обеспечит комендант города. Если у кого есть родственники или знакомые – можете остановиться у них».

Той порой нам были заготовлены мандаты на право входа в Смольный и право присутствия на заседаниях Центрального комитета Советов рабочих и солдатских депутатов.

На красной плотной бумаге было напечатано: «Выдан такому-то делегату с фронта в том, что он имеет право входить в здание Смольного и присутствовать на заседаниях ЦК Советов рабочих и солдатских депутатов». Подпись и печать коменданта Смольного. 

Мы прожили в Петрограде две недели. Ежедневно в одной из комнат второго этажа с нами проводились беседы. Выступали и беседовали с нами: верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко, Ф. Дзержинский, Л. Троцкий, Кузьмин и, наконец, В.И. Ленин. Выступали и другие товарищи, но фамилии их я теперь уже не припомню.

В ближайшие дни (после приезда в Петроград) мы присутствовали на заседании ЦК Советов. Заседание проводилось в правом крыле здания, где в настоящее время столовая. Нам предоставлены места в правых рядах. Когда мы вошли в зал, заседание уже началось.

Выступал верховный главнокомандующий прапорщик Н.В. Крыленко. Запомнились отрывки его речи. Он говорил: «В Германии и Австрии у власти находятся генералы – золотые главы, мощные тузы. Они считают ниже своего достоинства вести переговоры о мире с каким-то ничтожным прапорщиком Крыленко… Но они будут вынуждены это сделать, так как их солдаты не хотят воевать. Они будут с нами вести переговоры о мире не потому, что они нас любят, а потому что боятся. Боятся не наших штыков и пушек, которых, кстати сказать, у нас мало, а боятся той жажды мира, которой переполнены армии всех воюющих народов».

В середине заседания в зал вошла большая группа людей с красными флагами. Это был состав ЦК избранного II крестьянским съездом Советов. На этом заседании произошло объединение ЦК Советов рабочих и солдатских депутатов с ЦК Советов крестьянских депутатов.

Перед тем как принять резолюцию, члены ЦК разошлись по фракциям. Помню, я ходил по коридору и читал надписи на дверях комнат: фракция большевиков, фракция меньшевиков, фракция левых эсеров.

Вероятно, на этом заседании присутствовал и Ленин, но он не выступал. А его лично мы еще не знали. Портретов Ленина не было.

Несколько раз с нами беседовал Троцкий. Не знаю почему, но на нас он произвел неприятное впечатление. И даже его выступления нас раздражали, хотя он считался одним из блестящих ораторов.

Говорил он отрывисто, короткими фразами и  все время взмахивал правой рукой, словно рубил  воздух. При этом его глаза из-под пенсне сатанински сверкали. Его облик – вся его фигура, с темными вьющимися волосами голова, курчавая выдающаяся вперед бородка – напоминали Мефистофеля. Во время речи на него жутко было смотреть. Приведу несколько запомнившихся мне фраз из его выступления: «Мы разденем тыл, а оденем фронт. Мы будем давить на господ  и кормить бедноту. Мы устроим общие столовые, где за одним столом будут сидеть рядом вчерашний буржуй и бедняк…»

Выходило так, что вопреки нашим ожиданиям Троцкий хотел продолжить войну. 

На общегородском митинге в цирке Чинозелли (ныне госцирк) мы слушали выступление Феликса Дзержинского. Помню, что он говорил о бдительности и охране революционных завоеваний.

В.И. Ленин

А однажды было так. Как-то в одну из суббот нас предупредили, чтобы мы собрались к 5 часам вечера в воскресенье в комнате на втором этаже Смольного, где мы собирались обычно. Кто будет беседовать с нами, объявлено не было.

Всего к указанному сроку собралось нас человек 30-40. Так как день был нерабочий, мне удалось по своему пропуску провести брата – солдата хозяйственной роты Егорского полка. Позднее я скажу, почему я его вспоминаю.

Ровно в пять часов открылась дверь, и в комнату вошел человек среднего роста, плотный, 
в гражданском костюме. Он обошел вокруг стола и встал впереди его. Стол  стоял около дверей. Никакого президиума за столом не было. Он поздоровался с нами и стал говорить. Мое внимание привлекла личность этого человека. Совершенно правильной яйцеобразной формы голова. Высокий открытый лоб. Большая блестящая лысина с небольшим венчиком светло-рыжих волос около висков и на затылке. Казалось, что лицо его как-то своеобразно светится, а живые темные, несколько прищуренные глаза смотрят пристально и внимательно.

Я спросил у соседей: «Кто это?» Мне сказали, что это Ленин. Я стал  внимательно прислушиваться. Достал блокнот для записей и даже попытался зарисовать с натуры набросок его лица, чтобы показать солдатам на фронте.

А Ленин уже говорил. Говорил он просто и доходчиво. Ставил  перед нами вопрос и сам же отвечал на него. Букву «р» он произносил несколько приглушенно. Я хорошо запомнил содержание его выступления и потом, вернувшись на фронт, много рассказывал об этом на собраниях своим однополчанам.

Ленин говорил так: «Товарищи! На программе текущего момента стоят три самых важных вопроса. Это вопрос о власти,  вопрос о войне и вопрос о земле.

Кому должна принадлежать власть? Большинство населения нашей страны – рабочие и крестьяне, и поэтому власть должна принадлежать Советам рабочих и крестьян. 

Как нужно поступить с войной? Война нам не нужна. Взяв  власть в свои руки, мы на второй же день обратились к армиям и правительствам всех воюющих народов с призывом немедленно заключить перемирие и начать переговоры о заключении мира. Мира без аннексий и контрибуций.

Как поступить с землей? Временное правительство во главе с Керенским в течение 8 месяцев откладывало разрешение земельного вопроса, а мы одним из первых своих декретов решили передать землю тем, кто на ней работает…»

Владимир Ильич беседовал с нами около часа. В заключение он посоветовал нам рассказать обо всем, что мы узнали, солдатам в окопах. Рассказать не только нашим солдатам, но и немецким, путем устройства братаний, так как солдаты всех воюющих армий не хотят войны.

Для того чтобы на фронте быть в курсе событий, Ленин посоветовал нам избрать из своей среды одного депутата в состав ЦК Советов  и оставить его здесь, в Петрограде, чтобы фронт через своего депутата мог поддерживать связь с правительством. 

После этого он тепло распрощался. Мы толпой окружили и удержали его. Кое-кто стал задавать вопросы. Мне тоже хотелось задать вопрос, но я в то время был еще очень молод и не знал, что спрашивать.

Выручил брат. Он шепнул, чтобы я спросил, дадут ли  мужикам лесу. Я написал вопрос на записке и лично подал записку в руки Владимира Ильича. Он прочитал ее и спросил у меня: «А вы, товарищ, откуда?» Я не успел и рта открыть, как брат отрекомендовался: «Мы с Ояти Олонецской губернии».

Ильич улыбнулся и сказал: «Я знаю, лесов у вас много. В обиде вас не оставим». А потом, обращаясь ко всем, стал говорить, какие у нас леса, кому они принадлежали до революции и как разрешит вопрос о лесах Советская власть.

После беседы мы проводили Ленина до конца коридора, до дверей комнаты, в которой он тогда проживал.

Александр ЯКОВЛЕВ