Ветерану Великой Отечественной войны Тамаре Никаноровне Капоровой 98 лет. Перед встречей с журналистом газеты «Диалог» она выказывала беспокойство: сможет ли рассказать о своей судьбе, ведь многое уже забылось, какие-то события и детали ушли из ее памяти. Эти сомнения у нее, человека по жизни обязательного, ответственного, педантичного, вызывали тревогу. И за сим волнением она прикорнула в своей спальной комнате, откуда вскоре вышла в гостиную, где ее старшая дочь Елена Владимировна Губина, оказавшаяся замечательным рассказчиком, уже успела поведать мне историю мамы, отца, семьи, рода, иногда замечая: «Это интересно. Но, наверное, к теме нашего разговора не относится. Это можно опустить». Но, как известно, из песни слова не выкинешь, из жизни кусок не вырежешь…

Мечтали выучить детей

Тамара Никаноровна родилась в деревне Сеснур Марийской АССР в многодетной семье. Отец – потомственный кузнец. Мать управлялась с домашним хозяйством, а потом, когда создали колхоз, ей приходилось, имея семерых детей на руках, работать в нем. Их раскулачивали, хотя они и не были кулаками, которые постоянно держали работников, использовали наемный труд. У них, крепких крестьян, был скот – лошади, коровы, овцы, большой дом, построенный на две половины, одну из которых при раскулачивании разобрали и вывезли. Так и остались венцы дома торчать… 

Отец, получивший серьезное ранение спины в Первую мировую войну и переболевший после этого тифом, в деревне считался грамотным человеком. К нему постоянно приходили люди, садились на порог горницы, и он, сидя на лавке под образами, читал им газету. При этом в доме никогда не курили, не распивали спиртное. Это вообще не поощрялось в семье, где родители мечтали о том, чтобы их дети выучились.

Получилось так, что две старшие сестры Тамары Никаноровны окончили церковно-приходскую школу – обе писали и читали. Брат, который появился третьим на свет, окончил лесотехнический институт в Йошкар-Оле, самый младший брат, поскребыш, тоже этот институт. А Тамара, завершив учебу в школе, поступила в педагогическое училище в районном центре, который назывался Сернур, ее сестра-двойняшка Лариса – в медицинское училище, но уже в другом райцентре. 

Синее платье в белый горошек

Тамару, успешно окончившую в 1940 году педагогическое училище, получившую таким образом право преподавания в школе по седьмой класс, по распределению оставили работать в Сернуре. Придя 31 августа на педсовет в своем единственном нарядном платье, синем в белый горошек, она увидела там симпатичных дам – в белых панамочках, тапочках, туфельках, в красивых платьях. Посмотрела и пошла к заведующему районо: «Отправьте меня куда-нибудь в деревню». Не хотела она быть хуже других.  

И хоть она спохватилась поздновато, ее просьбу удовлетворили. Отправили ее в деревню за 40 километров от районного центра. Но поработать ей там удалось всего одну четверть. Как говорится: красоту не спрячешь, умище не прикроешь. Забрали ее оттуда, как комсомолку и агитатора, в районное отделение милиции работать секретарем. 

Милиционеры по той поре были преданны своему делу, но не очень грамотные, иногда едва-едва расписывались. Так что нужда в грамотном человеке, умеющем составлять, оформлять документы, имелась. 
Когда началась война, все девушки – под козырек, все хотят в военкомат. Тамаре сказали, что она нужна здесь. Дважды у нее была попытка попасть на фронт. И дважды ее судьба отвела. Второй раз ее не отпустил начальник, которого перевели в республиканское министерство в Йошкар-Олу. Он ее туда забрал секретарем. У него была большая семья, много детей, и к ней относился тоже как к дочке. 

Хлеб редко появлялся на столе

Когда с Тамарой Никаноровной начинаешь говорить о войне, она замечает: «О чем рассказывать? Я в окопах не сидела, в фашистов не стреляла. Стыдно говорить об этом».

Но она, как и другие, пережила все тяготы войны. Потому что, прежде всего, был голод.

Республиканский центр в то время был местом, куда прибывали эшелоны и с ранеными, и с личным составом полков, понесших огромные потери на территории, где шла война, для формирования и отправки на фронт новых войсковых подразделений. И приезжающие туда офицеры могли отовариваться продуктами в так называемых «нулевых магазинах» по аттестатам, которые, уезжая, часто оставляли женщинам, с которыми были близки, или тем, кому они их жертвовали, родственникам, если они имелись в этих краях.   

Однажды Тамара зашла в такой магазин, в котором работала ее дальняя родственница, и увидела коврижку – это казалось такой роскошью. Ей так захотелось коврижки. Но девушку не узнали, без документа пряничное изделие не отпустили. 

Вообще жили они скромно. Из общежития, переполненного эвакуированными людьми, Тамара переехала в девятиметровую комнатку двухэтажного деревянного дома – подруга по педучилищу со своей мамой позвали ее жить с ними. Спали втроем на одной кровати, приставляя табуретки, куда клали доски, остальное место занимала печка, которая не могла их согреть холодными ночами. 

На столе редко появлялся хлеб, буханка которого стоила столько же, сколько, допустим, и сапоги. Его макали в блюдце с растительным маслом, если удавалось им разжиться – и это тоже считалось роскошью. 

Денег на еду не хватало, на одежду, обувь – тоже. А у Тамары место работы видное. Надо было быть прилично одетой. Пуще глаза она берегла свой наряд – белый свитер, черную юбочку и сапоги, которые ей сшили из кожи. 

Хорошо, что отец с оказией, бывало, отправлял ей мешок картошки и немного сала, иногда сам привозил их за сто километров. Этим они и жили.

Познакомились в приемной

Со своим будущим мужем Тамара познакомилась в 1946 году. Владимир, окончивший танковое училище, воевал на Украине. 6 ноября 1943 года под селом Софиевкой в мощном танковом бою его танк был подбит. Один из его товарищей погиб. Пытаясь его спасти, он его вытаскивал через нижний люк. Сам был контужен, ранен в ногу,  сухожилие перебито, осколки в глазах… 

После госпиталя он попал в систему МВД (в марте 1946 года НКВД был переименован в Министерство внутренних дел СССР). А поскольку Владимир хорошо владел немецким языком, его, молодого офицера, ему тогда исполнилось всего 22 года, отправили работать в лагеря военнопленных офицерского состава, которые находились в Марийской АССР. 

Будучи оперативным сотрудником, он вел политзанятия для немецких офицеров, а также привозил их в Йошкар-Олу на допросы. Пока с ними беседовали, он сидел в приемной, с одной стороны которой размещались министерские кабинеты МГБ, с другой – МВД. Там, в приемной, он и заприметил Тамару, там они и познакомились. 
В августе 46-го они поженились-расписались, отметив это событие скромно, в узком кругу, и уехали в лагеря военнопленных, где проработали два года.
Там у них родилась дочь Елена – не без приключений. Ни у каких врачей Тамара не наблюдалась. Когда срок пришел, Владимир повез ее в родное село под Красногорск, где жила его мама. За рулем «Студебекера» находился военнопленный немец. Машину на ухабах лесной дороги сильно трясло. Тамара хваталась за живот. Муж все время боялся, что с ней будет плохо. Но довезли, родила она нормально. И уже с дочкой они вернулись в лагерь. 

Как вспоминает Тамара Никаноровна, в этом лагере военнопленные немецкие офицеры имели денщиков. По Женевской конвенции у них был свой паек. Допустим, Тамара, как служащая, получала полмешка соленой воблы, а они получали два раза в неделю яйца. Им полагалось сливочное масло. У них были свои врачи, один из которых и ухаживал тогда за малышкой Еленой – делал ей какие-то притирки, примазки и так далее. Там ей военнопленные и коляску срубили.  
Эти офицеры не работали. Периодически их возили на допросы, проводили следственную работу по тому, какое они принимали участие вообще в войне. У многих из них имелись фотографии, свидетельствующие о тех зверствах, в которых они участвовали. Кстати, Владимир Капоров, как следователь, в 1947 году был задействован во втором судебном процессе над фашистскими карателями в Краснодаре. Хотя, заметим, наименование «Второй Краснодарский процесс» получил другой процесс, который там начался в октябре 1963 года. 

На северской земле

В 1948 году началась расформировка этих лагерей, и Капоровых перевели в Волжск (это тоже Марийская АССР), где они продолжили работать в системе лагерей, в которых среди осужденных были разные люди. А в 1949 году Владимир Николаевич получил новое назначение, и 8 июня того года он вместе с Тамарой Никаноровной прибыл в строящийся Северск. Работать он стал в одном из подразделений исправительно-трудового учреждения на северской земле, которое включало большое скопление лагерей, огромное количество заключенных, в том числе и женщин (с мая 1972 года он возглавил это учреждение, руководя им вплоть до его расформирования в феврале 1976 года). 

Тамару Никаноровну сразу взяли работать начальником секретной части Управления строительства № 601 (прообраз Управления «Химстрой»). Потом, в 1954 году, было рождение в семье второй дочери Иринки, далее – работа в лагере у мужа оперативным сотрудником, а затем – начальником первого отдела ленинградского филиала института ВНИПИЭТ, откуда и ушла на заслуженный отдых.

Базовые ценности

С большой теплотой и нежностью рассказывала старшая дочь Елена Владимировна об отце, который умер десять лет назад, о маме, которая еще год-полтора назад была активной, даже на кухне помогала готовить.

О том, как папа и мама познакомились. Поначалу он ей легкомысленным показался – сядет у нее в приемной, ногу на ногу закинет – весь такой намытый. Но был вежлив и терпелив. Ухаживая за ней, приезжал в дом, где она жила с подругой в комнатке на втором этаже, на ступеньках оставлял сапоги и сидел там, в коридоре, пока Тамара переодевалась, наводила красоту. И только потом заходил.  

Он младше ее на два года. Став его женой, она в порыве страсти говорила так: «Хороших-то поубивали на войне, а мне достался этот». Но, конечно, это было лукавство, потому что они жили счастливо, по-настоящему жили. 

- В доме росли две девицы, – вспоминает детство Елена Владимировна. – И отец, который никогда не ругал нас, дочерей, берег семью от лагерного быта, от рассказов о нем. Он вообще великолепно знал поэзию, читал наизусть стихи. У меня муж говорит: «Один раз поднимаемся мы по лестнице, а Владимир Николаевич идет и читает Блока. Я говорю, что вы это вспомнили? Он отвечает, что так легче идти, ритмичнее». Маяковского папа на всех вечерах читал у себя там. И его окружение, весь офицерский лагерный состав был под стать – вообще интеллигентные люди. А как они пели! 

Как рассказывает Елена Владимировна, детство которой прошло на Чекисте, каждый из родителей в семье играл свою роль. Мать держала дом: главное, чтобы в нем было чистенько, дети здоровы, сыты, нормально одеты и все делалось по распорядку, вовремя.

Остальное шло от отца – футбол, театр, офицерская столовая, где он играл в бильярд, а дочка за него кукарекала под столом, когда он проигрывал. 

- Допустим, папа не мог по хозяйству что-то сделать, организовать, потому что вся его сознательная молодая жизнь прошла на службе, – замечает Елена Владимировна. – Поэтому какие-то хозяйские вопросы решала мама: например, куда поставить, передвинуть мебель, показать, где забить гвоздь. А папа мог организовать какое-то событие, что-то пробить, достать. У него была бесконечная забота, причем не только о семье, но и о людях, оказавшихся в его поле зрения, которые нуждались в помощи. То он достает редкое лекарство своему брату, который прошел войну морским пехотинцем, то вызывает врача какому-то парню, с которым что-то случилось у подъезда дома, то приводит в чувство беременную женщину, упавшую в обморок, то просит нас, носивших ему передачи, когда он лег в госпиталь, купить яблок и сигарет солдатам. Он был причастен ко всему. 

А мама – это база. Без нее – это как без почвы под ногами. Даже представить невозможно, что ее может не быть с нами. 

- А кто был главный в семье – муж или вы? – спрашиваю Тамару Никаноровну.

- Я была, – ответила она, ни секунды не задумываясь, и быстрота ее реакции вызвала улыбку у дочерей – к этому времени в доме появилась и ее младшая дочь Ирина Владимировна, с которой она и живет в этой уютной и родной квартире.

Кстати, они в свое время получили высшее образование. Елена Владимировна в Томске окончила педагогический институт, до сих пор работает в школе учителем английского языка, а Ирина Владимировна – политехнический институт, 40 лет проработала в ВНИПИЭТе инженером-технологом.

Тамара Никаноровна не преминула об этом сказать, говоря о смысле жизни и счастье, заметив, что у нее двое прекрасных детей.

А еще у нее есть внук и трое правнуков. С внуком, она, выйдя на пенсию, играла в хоккей – в детстве она была смелая, заводная, боевая, вся деревня на нее жаловалась отцу. Маленького Даню, родители которого тогда были студентами, причем его папа учился в Москве, она провожала в школу, встречала, у них были свои секреты.

На вопрос же о секрете своего долголетия Тамара Никаноровна ответила так:

- Я никогда никому не завидовала, не желала зла, честно выполняла свою работу.

Александр ЯКОВЛЕВ
Фото автора